Александр Блок на книжной полке

Трудно сказать что-то новое о жизни и творчестве великого русского поэта А.А. Блока, чья биография и творческое наследие изучались несколькими поколениями ученых и исследователей. Фундаментальный 92-й том «Литературного наследства», вышедший в самом начале 1980-х годов в четырех книгах, а затем дополненный в 1993 году пятой книгой, впитал в себя, кажется, все возможные материалы из архивов и частных собраний. Но для трепетной библиофильской души нет, пожалуй, ничего заветнее из всего массива культурных ценностей, относящихся к Блоку, чем книжечка с его автографом.

Их значимость понимали и составители «Литературного наследства», предусмотрев в третьей книге солидный раздел «Дарственные надписи Блока на книгах и фотографиях». Его предваряет вступительная статья, в которой даются сведения о том, на базе каких собраний был сформирован массив описываемых раритетов. Всего описано около 400 инскриптов (191 опубликован впервые)1, из которых надписи на книгах составили, по нашим подсчетам, 365 позиций2. Составители выделили 16 госучреждений СССР, которые предоставили свои материалы, а также примерно 50 счастливчиков из числа членов семей адресатов поэта и коллекционеров-библиофилов. Надо сказать, что наиболее крупное собрание было у М.С. Лесмана (47 книг с дарственными надписями)3, которое перешло в фонды Музея А. Ахматовой в Фонтанном Доме. Знаменитый собиратель бойкотировал редакцию «Литературного наследства» и не предоставил ей свои сокровища для описания и опубликования. Честолюбие Моисея Семеновича, уже тогда лелеявшего мечту о собственном каталоге библиотеки, вполне понятно. Однако спустя десятилетия смешно читать на страницах фундаментального издания упоминание (в списке невыявленных дарственных надписей) тех или иных автографов с пометкой «Собрание М. Лесмана, Ленинград»). Существенно меньше автографов (около двух десятков книг с инскриптами) имел крупнейший исследователь и коллекционер «Блокианы» Н.П. Ильин, чудесный очерк о котором В.П. Енишерлова также опубликован в журнале «Про книги» (2010. № 3). Из данного собрания соратникам-библиофилам также ничего не досталось, т. к. оно легло в основу экспозиции Музея-квартиры А. Блока в тогдашнем Ленинграде. Большую коллекцию интересующих нас книг наследники знаменитого издателя С.М. Алянского передали в музей-усадьбу Шахматово (восемь книг с дарственными надписями поэта). Такая же судьба ждала и многие другие экземпляры книг с автографами А. Блока.

Среди упомянутых в «Литературном наследстве» пяти десятков имен владельцев таких книг мы встретим известные каждому библиофилу имена наших соратников: не так давно ушедших — С.И. Богомолова, Л.А. Глезера, Э.И. Григолюка, А.М. Луценко (одно из самых солидных собраний — 14 книг); ныне здравствующих — В.П. Енишерлова, А.Ф. Маркова, Л.М. Турчинского, Б.Н. Варавы. Трудно оценить, какое количество книг с автографами Блока имелось или хранится в их собраниях, но некоторые инскрипты все же описаны в книгах или любезно называются самими библиофилами.

Так, Л.А. Глезер в «Записках букиниста» воспроизводит три книги с дарственными надписями А. Блока4, Б.Н. Варава в своей миниатюрной библиофильской книжке «Автографы Серебряного века» также описывает три инскрипта любимого поэта5. По словам родственника А. Блока и исследователя его жизни, главного редактора великолепного журнала «Наше наследие» В.П. Енишерлова, в его библиотеке имеется шесть книг с автографами Александра Александровича. Не без оснований можем подозревать, что все они в конце концов окажутся в любимом им шахматовском музее. Две книги присутствуют в поэтическом собрании одного из крупнейших современных исследователей русской поэзии Л.М. Турчинского. Четыре дарственные надписи на книгах описал известный собиратель А.Ф. Марков в своей «Магии старой книги»6. Его предшественник-однофамилец С.Л. Марков имел 16 таких книг, которые, как известно, ныне находятся вместе со всей его библиотекой во Всероссийском музее А.С. Пушкина, стараниями которого выпущен роскошный библиофильский каталог этого собрания7. В коллекции литературоведа А.К. Гоморева в настоящее время имеется уникальная подборка из 12 интересующих нас книг и еще три — с владельческими инскриптами поэта. У известного библиофила К.Л. Эрнста имеется три поэтических сборника с автографами А. Блока (добавим — и великолепная коллекция эпистолярного наследия поэта). Одну книгу с дарственной надписью Блока из своего собрания описал в шестом номере «Библиофильских известий» собиратель и исследователь Эдуард Пашнев8. Три книги с автографами К.И. Чуковскому хранятся у его внучки Е.Ц. Чуковской. Впрочем, часть собирателей зорко хранят свои секреты, и мы вынуждены уважать это святое право библиофилов. Поэтому история происхождения ряда автографов осталась нами не раскрыта..

Далеко не все государственные архивы, библиотеки и музеи системно описали и воспроизвели блоковские автографы на его книгах из своих фондов. Но некоторые примеры все же имеются: Российская государственная библиотека в 1995 году выпустила книгу «Автографы Серебряного века. Дарственные надписи на книгах», в которой воспроизведены 16 надписей из 28 присутствующих в ее собрании9.

Проведенный по нашей просьбе подсчет раритетов из фондов музея-усадьбы Шахматово выявил 23 книги с автографами Блока и три книги с его владельческими инскриптами. Восемь, как мы уже упоминали, «пришли» из собрания Алянского, еще восемь — из дома Веры Александровны Гиппиус, дочери товарища поэта Александра Васильевича Гиппиуса; часть была приобретена в начале 1990-х годов в антикварно-букинистических магазинах и на известных многим библиофилам аукционах фирмы «Акция».

В фондах Государственного литературного музея насчитывается 37 книг А. Блока с его дарственными надписями и 10 — с владельческими инскриптами10.

В целом же тема присутствия книг А. Блока с дарственными надписями в частных и государственных собраниях еще ждет своих исследователей. В книге О.Н. Ильиной «Изучение личных библиотек в России: Материалы к указателю литературы на русском языке за 1934‒2006 гг.» упоминается до обидного малое количество публикаций (3‒4 позиции) на интересующую нас тему11.

На основании же собственного поверхностного ее изучения смеем предположить, что на сегодняшний день в Российской Федерации похвастаться наличием дарственных надписей А. Блока на книгах может не более 20‒25 частных собирателей, а общее количество такого рода автографов, находящихся в их руках, колеблется вокруг 80‒100 изданий.

Проведя, таким образом, небольшой ретроспективный анализ собраний своих коллег, плавно перейдем к заветной книжной полке библиотеки автора этой статьи.

Надо сказать, что отношение к Блоку эволюционировало во мне в течение всей жизни.

Выученная в школе наизусть «Незнакомка» — один из главных блоковских шедевров — остается, наверное, любимым стихотворением, несмотря на всю затасканность его хрестоматийных строк. Да и иллюстрации И. Глазунова — мало почитаемого в серьезных кругах «классика» советской живописи — способствовали тому, чтобы образы героев «Незнакомки» прочно запечатлелись в подростковой душе. Кстати сказать, именно как книжный иллюстратор еще и произведений Достоевского, Куприна, Мельникова-Печерского, Гончарова, Лескова Илья Сергеевич Глазунов достоин всяческого уважения.

Вторая ипостась Блока в качестве не только автора стихотворных строк, но и кумира Серебряного века, литературного столпа, вокруг которого вращались иные поэтические планеты и исторические события, открывалась постепенно, шаг за шагом. Немаловажную роль в этом процессе сыграли «Стихи к Блоку» Марины Цветаевой — еще одной нашей любимой героини этой эпохи:

Имя твое — птица в руке.

Имя твое — льдинка на языке.

Одно-единственное движенье губ.

Имя твое — пять букв.

Мячик, пойманный на лету.

Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое — ах, нельзя! —

Имя твое — поцелуй в глаза.

В нежную стужу недвижных век,

Имя твое — поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток.

С именем твоим — сон глубок.

 

Этот сборник стихов настолько любим, что имеющиеся три экземпляра, в том числе один с коротким автографом в адрес С.Р. (Сергея Рафаловича?), до сих не дают успокоиться моему библиофильскому сердцу и равнодушно пройти мимо этой очаровательной книжки на прилавке букинистического магазина.

Цветаевские строчки на смерть Блока настолько пронзительны, что, даже не зная открывшихся после перестройки и опубликованных в наши дни документов ВЧК‒ОГПУ, понимаешь, как мучительны были последние месяцы жизни поэта.

Не проломанное ребро —

Переломленное крыто.

Не расстрельщиками на вылет

Грудь простреленная. Не вынуть

Этой пули

Не чинят крыл.

Изуродованный ходил.

 

Между 15 и 25 августа 1921

 

А в вышедшем в 1999 году сборнике «Власть и художественная интеллигенция» приводится трагическая хронология медленного убийства великого русского поэта.


1921

28 июня

Из письма начальника

иностранного отдела ВЧК

Л. Давыдова в ЦК РКП(б)

 

«В ИноВЧК в настоящий момент имеются заявления ряда литераторов, в частности, Венгеровой, Блока, Сологуба — о выезде за границу.

Принимая во внимание, что уехавшие за границу ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями, ВЧК не считает возможным удовлетворить подобные ходатайства».

8 июля

Из письма А. Луначарского

в Наркоминдел РСФСР

«Я предпринимал все от меня шаги, как в смысле разрешения Блоку отпуска за границу, так и в смысле его устройства в сколько-нибудь удовлетворительных условиях здесь. В результате Блок сейчас тяжело болен цингой и серьезно психически расстроен, так что боятся тяжелого психического заболевания.

Мы в буквальном смысле слова, не отпуская поэта и не давая ему вместе с тем необходимых удовлетворительных условий, замучили его. Само собой разумеется, это будет соответственно использовано нашими врагами».

11 июля

Из письма А. Луначарского

в ЦК РКП(б), копия т. Ленину

«Поэт Александр Блок, в течение всех этих четырех лет державшийся вполне лояльно по отношению к Советской власти и написавший ряд сочинений, учтенных за границей как явно симпатизирующих Октябрьской революции, в настоящее время тяжко заболел нервным расстройством. По мнению врачей и друзей, единственной возможностью поправить его является временный отпуск в Финляндию. Я лично и т. Горький об этом ходатайствуем. Просим ЦК повлиять на члена коллегии ВЧК т. Менжинского в благоприятном для Блока смысле».

11 июля

Из письма В. Менжинского

В. Ленину

«Блок — натура поэтическая, произведет на него впечатление какая-нибудь история, и он совершенно естественно будет писать стихи против нас. По-моему, выпускать не стоит, а устроить Блоку хорошие условия где-нибудь в санатории».

С коммунистическим пр<иветом> В. Менжинский

12 июля

Из постановления Политбюро

ЦК РКП(б)

«Политбюро ЦК РКП(б) под председательством В.И. Ленина рассмотрело вопрос о выезде Блока для лечения в Финляндию. Ходатайство тт. Луначарского и Горького об отпуске в Финляндию А. Блока отклонить. Поручить Наркомпроду позаботиться об улучшении продовольственного положения Блока».

16 июля

Из письма А. Луначарского

в ЦК РКП(б)

«Сообщенные мне решения ЦК РКП по поводу Блока кажутся мне плодом явного недоразумения... Кто такой Блок? Поэт молодой, возбуждающий огромные надежды, вместе с Брюсовым и Горьким главное украшение нашей литературы. Человек, о котором газета “Таймс” недавно написала большую статью, называя его выдающимся поэтом России и указывая на то, что он признает и восхваляет Октябрьскую революцию...

Блок заболел тяжелой ипохондрией, и выезд его за границу признан врачами единственным средством спасти его от смерти. Но вы его не отпускаете. Могу заранее предсказать результат, который получится вследствие вашего решения. Блок умрет недели через две, и тот факт, что мы уморим талантливейшего поэта России, не будет подлежать никакому сомнению и никакому опровержению».

23 июля

Записка Л. Каменева

В. Молотову

«Я и Ленин предлагаем: пересмотреть вопрос о поездке за границу А.А. Блока. На прошлом Политбюро ЗА голосовали Троцкий и я, ПРОТИВ — Ленин, Зиновьев, Молотов. Теперь Ленин переходит к нам... »

23 июля Политбюро ЦК РКП(б) выносит постановление:

«Разрешить выезд А.А. Блока за границу»12.

Но было уже поздно...

После смерти Блока Петроград для многих как будто опустел. Анастасия Сологуб-Чеботаревская, выражая чувства многих представителей интеллигенции, говорила:

— Страшно в Петербург возвращаться. Петербург без Блока — мертвый город13.

Обстоятельства трагической смерти Блока для почитателей его творчества в годы Советской власти оставались неизвестными. Более того, в соответствии с идеологическими установками все активнее формировался исключительно образ поэта-мистика, по-своему принявшего революцию и ставшего ее глашатаем. С одной стороны, это хотя бы помогло Блоку остаться в курсе школьной программы и активно издаваться многотысячными тиражами в отличие от поэтов-эмигрантов. С другой — все равно cоветская власть Блоку не очень доверяла, справедливо полагая, что проживи он чуть подольше — неизвестно, как бы дело повернулось и в чьем стане он бы оказался. Так что честь и хвала тем энтузиастам — почитателям поэта, которые пробивали запоздалые решения о создании музеев Блока в Петербурге и Шахматове в последние десятилетия ХХ века.

Современный этап собирательства автографов Блока также характеризуется двумя противоречивыми тенденциями. С одной стороны, создание этих музеев, возможность окунуться в блоковскую атмосферу, новые трагические факты о жизни поэта приводят к подъему интереса у собирателей к инскриптам А. Блока, имеющим притягательную мистическую силу. С другой — в фонды различных музеев, библиотек и архивов постепенно вливались и продолжают вливаться автографы из частных собраний. Они стремительно вымывались, продавались за границу и оседали там. Так что собрать в настоящее время представительную композицию из дарственных надписей на книгах очень непросто, даже обладая солидными средствами. Сразу же скажем (в дополнение к статье К. Сафроновой о книгах А. Блока на антикварном рынке14), что, с нашей точки зрения, обычный автограф поэта на рядовом издании стоит около  5‒6 тысяч долларов (это наше восприятие «справедливой» цены, хотя на раскрученных площадках букинистических магазинов столицы он вряд ли оценивался бы менее 8‒10 тысяч). Но есть сочетание книг и автографов общероссийского значения, которые просто не могут иметь средней оценочной стоимости. Они стоят столько, сколько за них запросил счастливый обладатель.

На нашей книжной полке расположились 20 книг с дарственными надписями Александра Блока, что позволяет считать данную подборку уникальной среди отечественных собирателей.

В хронологическом порядке начать надо со «Снежной маски», третьего сборника стихов 1907 года, вышедшего тиражом 950 экземпляров в символистском издательстве «Оры» с обложкой, но главное — завораживающим фронтисписом Л. Бакста. Оформление фронтисписа стало настолько хрестоматийным, что он даже напечатан в Большой советской энциклопедии в качестве одного из образцов книжной графики к статье «Иллюстрация». Литография Бакста вряд ли поражает своим высокохудожественным мастерством, но если вглядеться в нее хотя бы 30‒40 секунд, то можно почувствовать, как рисунок затягивает ваше сознание и будто бы всасывает вас в то пространство, где более 100 лет назад происходило само действие. Изящный маленький сборник любим всеми библиофилами, вот и в нашем собрании он присутствует в трех видах. Посоветуйте, от какого можно отказаться? Первый — в идеальном состоянии. Как любят говорить собиратели о таких книжечках — «просто игрушка». Второй — в составе конволюта из библиотеки знаменитого нашего предшественника, библиофила и книговеда академика А.А. Сидорова во владельческом переплете с его инициалами, экслибрисом и записями. Вслед за «Снежной маской» там следуют «Луг духовный» А. Ремизова и «Тридцать три урода» Л. Зиновьевой-Аннибал, вышедшие в том же году в этом издательстве. Третий — реставрированный, но с автографом:

«Александру Федоровичу Мейснеру

с искренним уважением

Ал. Блок

IX. 07. СПБ».

 

Личность А.Ф. Мейснера (1865‒1922), автора нескольких стихотворных сборников, члена кружка «Вечера Случевского», достаточно подробно описана в третьей книге «Литературного наследства» при воспроизведении автографа Блока в его адрес на «Стихах о Прекрасной Даме»15. Там же упоминается о наличии невыявленной дарственной надписи Блока на «Нечаянной радости» или «Снежной маске». Похоже, теперь этот пробел восстановлен.

Любопытно, что отношения Блока и Мейснера были весьма разнообразны. В 1907 году, судя по автографам на первом и третьем сборнике, А. Блок относился к своему тезке с искренней симпатией. Однако, в марте 1919 года, рецензируя предлагавшееся к изданию ПСС Мейснера, он пишет: «Мейснер — не поэт, а бытовое явление». Но на следующий год, узнав о бедственном положении «бытового явления», обращается в Литфонд с просьбой оказать Мейснеру материальную и продовольственную помощь. Беда и голод, как правило, многих объединяют.

В данном экземпляре имеются небрежные читательские пометки простым карандашом, судя по всему, скептического характера.

Четвертый сборник стихов «Ночные часы», вышедший в издательстве «Мусагет» в 1911 году тиражом 1000 экз., представлен на нашей блоковской книжной полке тремя экземплярами с дарственными надписями поэта. Все они имеют одну и ту же дату — «ноябрь 1911», что позволяет сделать закономерный вывод о том, что дарились эти сборники сразу же после выхода в свет.

Самым дорогим для меня является сборник с дарственной надписью:

«Милому Семену Викторовичу

Панченко. Моя концертная

программа 27 ноября.

Ноябрь 1911».

Этот первый автограф великого русского поэта, который был приобретен у А.И. Боровкова пять или шесть лет назад на одном из антикварных салонов в Центральном доме художника. Именно поэтому позволим в виде исключения чуть более подробно рассказать об обстоятельствах его приобретения. К продаже предлагались два сборника «Ночные часы», оба из собрания Л. Глезера, описанных у него в «Записках букиниста». Как сейчас помню свои мучения перед трудным выбором. Цены были по нынешним временам «детские»: два — за 3 тыс. долларов или по 2 тыс. за экземпляр, если покупать по отдельности. Анатолий Иванович справедливо приговаривал: «Покупайте оба, а то придет С.В. и купит, он как раз за два торговался». После получасовых мучений и двух бокалов красного вина, которое на стенде «Галереи русского авангарда» не переводится ни при каких обстоятельствах, был выбран экземпляр автографа в адрес Панченко, еще и потому, что на титульном листе рукой Глезера было написано: «Это автограф А. Блока. Смотри стр. 57». На указанной странице поэт всегда исправлял опечатку — «паяц» на «пляс». Добавим от себя, такая же ситуация характерна и для с. 15: «высоки» на «высокия». Семен Викторович Панченко (1867‒1937) — дирижер, музыкальный критик, композитор, сочинивший несколько церковных ораторий, романсов и детских песенок. Он — автор музыки к «Колыбельной песне» на стихи Блока (1904), был близок к его семье.

Удивительна судьба второго автографа из собрания Л. Глезера, предлагавшегося тогда к продаже. Он путешествовал до прошлого года вне моего поля зрения и лишь в этом году был предложен Борисом Николаевичем Варавой, уже в современном цельнокожаном переплете и, конечно же, по более высокой цене. Естественно, вспоминая о былой промашке, я был вынужден его приобрести, ругая себя на чем свет стоит за былую скупость (впрочем, так часто бывает у библиофилов).

Эти «Ночные часы» были подарены Осипу Исидоровичу Дымову (Иосифу Перельману (1878–1959) — родному брату автора знаменитой «Занимательной физики»), популярному тогда драматургу и беллетристу, будущему «сатириконцу», в творчестве которого в разные годы сочетались юмор и уныние. Псевдоним был выбран по имени героя рассказа А.П. Чехова «Попрыгунья». Он был достаточно близок с поэтом до своего своего отъезда в США в 1913 году. Автограф Блока выглядит следующим образом:

 

«Осипу Дымову на добрую память.

Александр Блок. Ноябрь. 1911».

 

И, наконец, третий экземпляр сборника «Ночные часы» имеет теплый автограф в адрес Ивана Странника:

 

«Ивану Страннику

с глубоким уважением. Автор.

Ноябрь 1911».

В знаменитом словаре псевдонимов И. Масанова объясняется, что подлинное имя адресата Анна Митрофановна Аничкова (1868–1935) — писательница и переводчица, жившая долгое время в Париже и хорошо известная там благодаря своему литературному салону и романам на французском языке. Она, кстати, перевела на французский язык для специализировавшегося на библиофильских книгах издательства «Морнэ» сборник рассказов М. Горького «Бродяги», который вышел в свет в 1921 году с иллюстрациями знаменитого «русского француза» И. Лебедева16.

В 1911‒1912 годах в издательстве «Мусагет» выходит «Собрание стихотворений Александра Блока» в трех книгах, хорошо известное всем любителям поэзии.

Постепенно в нашей библиотеке образовались все три томика с автографами поэта, но адресованные разным лицам.

Наиболее любопытна судьба первой и третьей книг, подаренных Исааку Михайловичу Шапиро. Они были приобретены нами у немецкого букиниста из Бремена «AntiqimriatDieterEckert» весной 2007 года. Любезно доставлявший их А.А. Венгеров продемонстрировал оба томика известному библиофилу и «книжному старателю» Я.И. Бердичевскому. Тот потратил несколько лет, чтобы выяснить биографические данные этого адресата Блока, не упоминающегося в «Литературном наследстве» и носящего одну из самых распространенных еврейских фамилий. Увлекательнейшая заметка Якова Исааковича об этих разысканиях-приключениях публикуется в свежем номере альманаха «Библиофилы России». Мы же отметим лишь, что И.М. Шапиро — литературовед и переводчик, живший в Киеве, Яффе, Нью-Йорке, Берлине, Париже, Женеве и Мадриде, имел обширную переписку со многими литературными деятелями не только России, но и Европы. В 1933 году он скрывается от нацистов в Испании, где, по всей видимости, и «одевает» в красные полукожаные переплеты дорогие ему книги с автографами Блока. На их корешках золотом вытеснено «AlecsandrBlok \ Poemas (conautografo)».

На первом томе содержится сама дарственная надпись:


«Исааку Михайловичу Шапиро —

на добрую память. Александр Блок.

Ноябрь 1913. СПБ».

 

А на третьем — 12 строчек стихотворения


«Шар раскаленный, золотой

Пошлет в пространство луч

огромный...»

 

Исследователи жизни и творчества А. Блока отмечают, что поэт достаточно редко писал на книгах свои стихотворные строки. Некоторые из них с большим интересом рассматривали экземпляры этих томиков «Собрания стихотворений» и затем активно взялись за поиски данных об адресате. В минуты отчаяния, когда все труды оказывались тщетными, мне даже было высказано осторожное сомнение в подлинности этих автографов. Так что титаническому труду Я.И. Бердичевского, привлекшего отечественных, украинских и немецких ученых, у нас двойная благодарность. А то ведь дрожит-трепещет библиофильское сердце, когда слышится коварная фраза:

«Что-то чернила слишком черные».

С большой степенью вероятности можно предположить, что должен где-то находиться и второй том собрания стихотворений в аналогичном владельческом переплете И. Шапиро. Думается, что и на его авантитуле должно быть стихотворение, написанное рукой Блока.

Но у нас эта книга имеется с дарственной надписью поэта адресату, о котором гадать не приходится. Это Иван Дмитриевич Менделеев (1883‒1936), брат Любови Дмитриевны, с которым Блока связывали дружеские отношения и которому он даже посвятил два стихотворения. Данный томик с автографом описан в «Литературном наследстве» с пометкой, что он находился в собрании Д.Е. Максимова (Ленинград), о чем имелась соответствующая запись на авантитуле17. Но следующий владелец ее аккуратно стер и наклеил свой экслибрис.

Лаконичный автограф «Ивану Менделееву — Александр Блок»характерен для дарственных надписей поэта самым близким людям и родственникам, о чем упоминают исследователи его творчества. По мнению составителей соответствующего раздела «Литературного наследства»18, шурин Блока, физик, математик и философ, получил эту книгу в дар 29 января 1912 года во время визита к поэту. Следующая по хронологии дарственная надпись также описана в базовой для нас третьей книге 92-го тома «Литературного наследства». Она располагается на отдельном оттиске пьесы «Роза и крест» из первого тома альманаха «Сирин», вышедшего в 1913 году, и адресована владельцу одноименного издательства символистского толка М.И. Терещенко (1886‒1956). Подобные длинные подробные автографы А. Блок писал считанным людям:

«Михаилу Ивановичу Терещенко

эта пьеса, с ним глубоко связанная

и ему молчаливо посвященная —

от любящего его автора,

который никогда не забудет тех

печальных и милых дней. Александр

Блок. Январь 1914».

На последней странице драмы рукой поэта — «1912 год».

 

Адресат — богатый промышленник и сахарозаводчик — в те годы был очень близок с поэтом как духовно, так и в деловом плане. С самим издательством, кроме Блока, тесно сотрудничали А. Белый, И. Иванов-Разумник, А. Ремизов. Кроме того, по воспоминаниям современников, Терещенко буквально заставил Блока закончить писать «Розу и крест», каждое действие которой поэт читал ему вслух. Да и сам Блок неоднократно писал в своих дневниках о духовной зависимости их друг от друга:

«Мы с ним в свое время загипнотизировали друг друга искусством»19.

М.И. Терещенко и в последующем принимает участие в судьбе А. Блока, помогает ему в годы Первой мировой войны освободиться от военной службы. Но затем высоко взлетает в своей политической карьере: он был последовательно министром  финансов и иностранных дел Временного правительства, затем арестован с другими его деятелями во время Октябрьской революции, заточен в Петропавловскую крепость. После освобождения эмигрирует, активно поддерживает противников Советской власти и беженцев, владеет крупными финансово-промышленными структурами во Франции и даже на Мадагаскаре.

Мой предшественник приобрел ее в известной музыкально-литературной семье у Л.Н. Черносвитовой-Браудо. Любопытно, что за этой книгой охотился И.С. Зильберштейн, которому было отказано в приобретении данного экземпляра. Тогда он попросил его просто подержать в руках, методично запомнил автограф от слова до слова и затем опубликовал в «Литературной газете» без ссылки на источник.

Вышедший, по официальным данным, в 1916 году сборник стихотворений Аполлона Григорьева под редакцией А. Блока, по всей видимости, был получен поэтом в середине декабря 1915 года. В один день — 15 декабря — он надписывает его двум любимым женщинам — Л.Д. Блок и Л.А. Дельмас. Жене — привычно и лаконично — «Любе», а возлюбленной Кармен — ставшее хрестоматийным стихотворение:

«Любови Александровне Дельмас

От знающего почерк ясный

Руки прилежной и прекрасной,

На память вечную о том

Лишь двум сердцам

знакомом мире,

Который вспыхнул за

окном,

Зимой, над Pontedei

Sospiri...

Александр Блок.

15 декабря 1915 года».

 

Литературоведы весьма подробно исследовали итальянские аллюзии поэта, а Мост вздохов над мелкой грязноватой Пряжкой стал одним из символов большой поэтической любви, входящей в «золотую десятку» романтических историй великой русской литературы. На страницах 426‒427 томика стихов рукой поэта отчеркнута строфа из поэмы А. Григорьева «VenezialaBella», в которой упоминается Мост вздохов. А, по всей видимости рукой Л. Дельмас, карандашом написано на полях слово «наше», вокруг которого можно бесконечно фантазировать: «наше сокровенное», «наше любимое место» и т. п. Нет нужды приводить аргументы о ценности этого чуть подрезанного и «одетого» в скромный темно-синий коленкоровый переплет томика стихотворений. Но когда с придыханием берешь его в руки, то поневоле задаешь сам себе вопрос: когда в следующий раз исследователи нынешнего XXI века будут изучать биографию возлюбленной великого русского поэта?

Экземпляр описываемого уникума находился по указанию А.Е. Парниса — составителя (вместе с Н.П. Ильиным) соответствующего раздела «Литературного наследства» — в собрании Инны Александровны Фащевской (племянницы Л. Дельмас и жены известного востоковеда и герпетолога А.П. Теренть-ева-Катанского) в Ленинграде, но к нам попал уже из другого источника.

Следующий сборник «Стихотворений Аполлона Григорьева» имеет дарственную надпись:

«Глубокоуважаемой

Поликсене

Сергеевне

Соловьевой

от любящего ее составителя.

СПБ. Февраль, 1916».

Адресат — дочь историка С.М. Соловьева, сестра поэта и философа В.С. Соловьева, художница и поэтесса. Будучи духовно связанной со своими знаменитыми родственниками,   П.С. Соловьева (1867‒1924) встречала сочувственную поддержку от всех поэтов-символистов. Стихи ее были слабыми, но уничтожающей критике не подвергались. Поликсена Сергеевна принимала участие во многих поэтических вечерах, издавала с  1905 по 1912 год вместе с подругой детский журнал «Тропинка», в котором в качестве корректора на безвозмездной основе работала мать А. Блока А.А. Кублицкая-Пиоттух. Известно, что ко времени создания дарственной надписи Блок уже критически высказывался о ее поэтических опытах и даже ответил отказом на просьбу написать статью о творчестве поэтессы. Тем не менее текст автографа очень теплый и даже несколько покровительственный. Он почти полностью соответствует дарственной надписи на книге «Стихи о России», воспроизводимой в «Литературном наследстве». Данный автограф его составителям был неизвестен.

Еще один Соловьев, на этот раз Владимир Николаевич (1888‒1941), известный театральный деятель и драматург, стал адресатом дарственной надписи А. Блока на вышедшем в 1916 году в издательстве «Мусагет» сборнике пьес «Театр»:

«Дорогому Владимиру Николаевичу

Соловьеву — Александр Блок.

Июнь 1916».

 

Сподвижник Мейерхольда, исполнитель роли Автора в «Балаганчике», поставленном в студии великого режиссера, публикатор ряда материалов в знаменитом журнале «Любовь к трем апельсинам» — естественный адресат этого сборника. Блок неоднократно с ним встречался и имел продолжительные беседы, хотя иногда и жаловался на излишнюю разговорчивость своего визави20.

Следующий автограф на «Театре» вновь адресован Л.А. Дельмас, вновь романтичен и поэтичен, а потому бесценен:

«Любови Александровне Дельмас

на память о вербах, розах и ячменных

колосьях 1914 года. Александр Блок.

11 VI 1916.» 

Эта надпись сама по себе — любовный шедевр, но Блок ее еще и очень красиво расположил на листе, так что получился графический образ, который хочется увеличить, оформить в рамку и повесить на стену. Его красивый почерк, который М.С. Лесман называл «ясным, почти прозрачным», завораживает и восхищает любого любителя поэзии.

Автограф отсылает нас к известному событию во взаимоотношениях Блока и Дельмас, когда на Вербное воскресенье она подарила поэту букет из верб, колосьев и роз. На Блока это произвело большое впечатление, и даже в стихотворениях знаменитого цикла «Кармен», посвященного Любови Александровне, можно найти ассоциации с этим «чудесным происшествием»21. В «Литературном наследстве» этот автограф описан как происходящий из собрания той же ИА Фащевской.

На первой книге мусагетовского собрания «Стихотворений» 1916 года имеется дарственная надпись:

«Николаю Осиповичу Лернеру —

с сердечным приветствием

от автора. Август 1919».

Н.О. Лернер (1877‒1934) — частый адресат Блока в эти годы. Пушкинист, автор настольной для многих книги «Труды и дни Пушкина», историк литературы, человек с широкой эрудицией,  он работал с 1918   по 1920 годы вместе с Блоком в литературном отделе Наркомпроса и редакции «Всемирной литературы». В этом же месяце поэт пишет ему на книге «Песня судьбы» шутливое обращение: «Многоуважаемому соседу по всемирно-литературному стулу...» Составителям «Литературного наследства» были доступны четыре дарственные надписи Н. Лернеру22. Наш экземпляр — с пятой — происходит из собрания известного питерского книжного собирателя А.В. Леонтьева-Истомина с его казачьим геральдическим экслибрисом на переднем форзаце. На последнем форзаце запись карандашом: «Аукцион, март 1992 года, 12 000 рублей».

Следующий автограф происходит из собрания уже упоминавшегося красноярского библиофила профессора Б.Н. Варавы. На вышедшей в 1918 году поэме «Соловьиный сад» Блок пишет:

«Петру Моисеевичу Пильскому —

с сердечным приветом. А.Б. VIII1918».

Данный экземпляр подробно описан как в той же третьей книге 92-го тома «Литературного наследства»23 так и в миниатюрной книге Б. Варавы «Автографы Серебряного века»24. Известный литературный критик и журналист П.М. Пильский (1876‒1941) был знаком с А. Блоком еще с 1906 года и периодически сотрудничал с ним на издательско-литературном поприще. После Октябрьской революции он организовал циклы публичных лекций, на которые неоднократно приглашал Александра Александровича и Любовь Дмитриевну. В то время и была сделана дарственная надпись на «Соловьином саде». В эмиграции Пильский активно публикуется, заведует литературным отделом рижской газеты «Сегодня», издает воспоминания о Блоке. Он занимал достаточно активную антисоветскую позицию и после «присоединения» Латвии к СССР закономерно получил в качестве незваных гостей сотрудников НКВД. Обыск закончился инсультом, после которого Пильский прожил около года.

С этой книжечкой связано одно недоразумение, которое до сих пор смущает нашу библиофильскую душу.

В «Автографах Серебряного века» автор и владелец упоминает о том, что она попала к нему от исследователя творчества сибирских художников Н.В. Лисовского. Ему же, в свою очередь, перешла в 1935 году от красноярского врача-библиофила Н.А. Щепетова, о чем имеется дарственная надпись. Но когда Б.Н. Варава уступил мне эту книгу, то никакой надписи на ней уже не было. Спустя несколько дней в ответ на мои недоуменные возгласы было дано объяснение о том, что старая обложка была в ужасном состоянии и заменена на обложку от другого экземпляра (что соответствует действительности при пристальном рассмотрении). Но ведь надпись-то уже описана! Как же без нее? Вот и приходится только надеяться на то, что она все же найдется в закромах предыдущего владельца.

Приводим же мы эту почти интимную подробность, дабы напомнить другим книжникам о том, как важно щепетильно относиться к любым библиофильским деталям.

Пожалуй, главным шедевром блоковского собрания является знаменитое второе издание поэмы «Двенадцать» с рисунками Ю. Анненкова, вышедшее в том же 1918 году библиофильским тиражом 300 экземпляров на толстой бумаге в издательстве «Алконост».

Наш экземпляр № 63 имеет пространный содержательный автограф Л.А. Дельмас, воспроизведенный в «Литературном наследстве» вновь с указанием на происхождение из собрания  И.А. Фащевской25:

 

«Любови Александровне Дельмас

От ея неизменного поклонника.

Если бы Вы и не сочувствовали этой

книге,

я все-таки хотел бы подарить Вам и ее,

потому что Вы — артистка милостью

Божией — и, служа Новому Миру

Вашим искусством, сжигаете старый

Мир Вашим огнем.

Александр Блок

Январь 1919 года.

Петербург».

Эти строки так характерны для мировоззренческих и творческих метаний А. Блока в этот период! Он пытается разглядеть в новом мире свет в конце сумрачного тоннеля, пытается воодушевиться сам и воодушевить своих друзей и близких, пытается еще и еще раз мысленно утвердиться в правоте написанных им «Двенадцати». Он уже знает о неоднозначных реакциях на поэму, но все еще верит в необходимость «сжигания старого мира огнем искусства».

Что тут можно сказать? Бедный, бедный Блок.

Данный экземпляр поэмы, «одетый» в неказистый коленкоровый переплет эпохи коричневого цвета и немного подрезанный под него, не только имеет безусловное музейное значение, но и обладает общекультурной и исторической ценностью национального масштаба. Впрочем, даже обычный образец этого издания «Двенадцати» весьма редко встречается на антикварно-букинистическом рынке.

Завершает подборку книг с дарственными надписями Л. Дельмас в нашем собрании драматическая поэма «Песня судьбы», изданная в «Алконосте» в 1919 году с чудесной обложкой А. Головина:

 

«Любови Александровне Дельмас

на память обо мне.

Александр Блок.

20/7 июля 1919 года.

Петербург».

 

Надпись звучит как прощальная, на самом деле будут и еще книги с такими же грустными автографами — «на память о трудных годах», «книга, ей чужая». Конечно, после ареста и двух допросов в ЧК в 1919 году великий русский поэт уже совершенно по-другому воспринимал окружающую действительность.

В целом в «Литературном наследстве» воспроизведены 12 известных на то время дарственных надписей А. Блока на своих книгах в адрес Л. Дельмас. Из них четыре находятся в нашем собрании. Все они в свое время обитали у ее племянницы И.А. Фащевской, а затем путешествовали по библиофильским полкам.

На второй книге «Стихотворений» (издание четвертое, дополненное), вышедшей в 1918 году в издательстве «Земля», присутствует весьма любопытная дарственная надпись малоизвестному знакомому поэта (не упоминается в «Литературном наследстве») юристу М.П. Соколову:

«Многоуважаемому Михаилу

Петровичу Соколову на память

о давнем и прекрасном вечере

на взморье (стр.335).

Ал. Блок. Март 1920».

 

На указанной странице размещено написанное на Сестрорецком курорте стихотворение «В Северном море», начинающееся со строк:

 

«Что сделали из берега морского

Гуляющие модницы и франты?

Наставили столов, дымят, жуют.

Пьют лимонад. Потом бредут по пляжу».

 

Повествование ведется от имени двух друзей, которые купаются и общаются между собой и с отдыхающими. Так что перекличка с текстом дарственной надписи абсолютно налицо. А вот личность товарища А. Блока еще ждет своих исследователей.

Также весьма интересен вроде бы простой автограф поэта на вышедшем в 1919 году в «Алконосте» сборнике «Ямбы». Он адресован товарищу и поэтическому соратнику А. Блока Владимиру (Вольдемару) Васильевичу Гиппиусу (1876‒1941), происходящему из известной одаренной литературной семьи, работавшему вместе с поэтом в эти годы в Театральном отделе Наркомпроса и закончившему свой жизненный путь в первую блокадную зиму от голода:

«Дорогому Владимиру Васильевичу

Гиппиусу на память.

А. Б. ДГ 1919».

Но дело не в этой простой дарственной надписи. Эпиграф к сборнику на латинском языке «Негодование рождает стих», помещенный на пятой странице, ошибочно был приписан Горацию, хотя истинным автором является римский поэт-сатирик Ювенал. Как правило, Блок эту страницу просто вырывал, «чтобы не позорить автора»26. Но в этом экземпляре он собственноручно исправил ошибку, зачеркнув имя Горация и написав: Изданный большим тиражом в 10 тысяч экземпляров в 1920 году все в том же «Алконосте» сборник стихотворений «Седое утро» представлен в нашей библиотеке двумя экземплярами с дарственными надписями Александра Александровича.

Первая из них адресована человеку, имя которого не нуждается ни в представлениях, ни в комментариях:

«Дорогому Корнею Ивановичу

Чуковскому с приветом — на память.

Ал. Блок. 3 Х 1920».

 

«Одетая» в скромный, но изящный составной переплет эта книжка имеет также экслибрис «Из книг Корнея Чуковского» и несколько авторских (?) и владельческих пометок в тексте. Автограф воспроизведен в «Литературном наследстве», а вот некоторые пометки рукой Чуковского весьма любопытны. Например, на полях строфы

«После — собрат по перу.

До глаз в бороде утонувший.

О причитаньях у южных хорватов

Рассказывал долго.

Критик, громя "футуризм",

"Символизмом" шпынял,

Заключив реализмом"»

стоит карандашная пометка «Евг. Аничков».

Речь идет о Е.В. Аничкове (1866‒1937) — критике и историке литературы, фольклористе, авторе труда «Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян» и многих других.

Предыдущий владелец переживал, не украден ли этот экземпляр у самого Корнея Ивановича, но на заднем форзаце имеется штамп букинистического магазина «Академнига» 1970-х годов с пометкой «с автографом» и указанной продажной ценой в 100 рублей.

Парным к этой книге в нашем собрании является скромно оформленное издание уже самого К.И. Чуковского «Александр Блок как человек и поэт», увидевшее свет в 1924 году в Петрограде. Оно имеет еще более скромный владельческий переплет и автограф «Михаилу Ивановичу Чуванову привет от Чуковского», написанный синим карандашом на титульном листе. На переднем форзаце наклеен экслибрис этого известного всему библиофильскому миру книголюба.

Хронологически последним автографом является дарственная надпись на «Седом утре» частому адресату А. Блока, поэту и критику В.Н. Княжнину (1883‒1942):

«Владимиру Николаевичу Княжнину

на добрую память. Ал. Блок. 3 II 1921».

Почерк поэта уже не так уверен и размашист, да и, похоже, чернила в ручке были подзастывшими в последнюю для него петроградскую зиму. На обложке сохранился фрагмент экслибриса Э.Ф. Голлербаха, но сам автограф в «Литературном наследстве» не учтен.

Почетное место на блоковской полке занимает еще одна знаменитая книга. Это альбомчик «Ленин. Рисунки Натана Альтмана», изданный в 1920 году (так — на обложке, на титульном листе — 1921). Он сам по себе редко встречается, но нам достался еще и с таким автографом:

«Александру Блоку признат..(?) этот дар искренним моим сердечным отношением. Нат. Альтман. Москва Кремль 1920 май». По всей видимости, встреча состоялась у Каменевых в Кремле (О.Б. Каменева, сестра Л. Троцкого и жена Л. Каменева, пыталась создать там некое подобие литературного салона). Об этой поездке имеются дневниковые записи Блока. Но вот то ли сигнальные экземпляры альбомчика уже были у Альтмана к тому времени, то ли подарок был сделан позже, а на книге проставлена памятная дата встречи, пока до конца не понятно.

Среди иных блоковских реликвий упомянем о наличии из собрания Глезера автографа стихотворения «Дохнула жизнь в лицо могилой...» из сборника «Ночные часы» на отдельном листе бумаги с запиской-меморией старого букиниста. Также А.И. Боровков преподнес нам несколько лет назад на день рождения происходящие из того же источника карандашные пометки А. Блока на рукописи «Стихов о Петрограде» В. Княжнина, переданных в редакцию журнала «Любовь к трем апельсинам. Журнал доктора Дапертутто». И пусть они носят второстепенный характер, но безусловно имеют важное литературоведческое значение.

Конечно, любой библиофил гордится и первой книгой поэта «Стихи о Прекрасной Даме», имеющейся в нашем собрании в девственном состоянии, и редкими детскими книжечками Блока, и парижскими библиофильскими изданиями «Двенадцати» с иллюстрациями Н. Гончаровой и М. Ларионова. Радуют душу экземпляр № 1 переведенной на французский язык поэмы, вышедшей в парижском издательстве «Сан Парэй» с «алконостовскими» иллюстрациями Ю. Анненкова, альманах «Гриф» со строчкой «Авторский экземпляр», принадлежавший, по легенде, Блоку и хранившийся в семье Чулковых.

Но завершить рассказ о блоковском собрании хочется попавшей к нам примерно год назад оригинальной фотографией мальчика-гимназиста. Он сфотографировался в знаменитой мастерской К. Шапиро (находилась на Невском проспекте, д. 2), чуть повернув голову и  направив вдаль взгляд по команде фотографа. Его мама, получив обычную дюжину отпечатков, на обороте надписала — «2-й кл. г<имназии> 1891 г.». Мальчик смотрит вдаль и не знает, что его ждет в жизни в оставшиеся 30 лет. Его гимназическая куртка застегнута на все форменные пуговицы, руки сложены, он только что подстрижен. Просто ангел...


1 См.: Дарственные надписи Блока на книгах и фотографиях / мат-лы собр. Н.П. Ильиным, А.Е. Парнисом; вступ. ст. и публ.В.Я. Мордерер, А.Е. Парниса; коммент. Ю.М. Гальперина, В.Я. Мордерер, А.Е. Парниса, Р.Д. Тименчика // Литературное наследство. М.: Наука, 1982. Т. 92: Александр Блок: новые материалы и исследования. Кн. 3. С. 17.

2 См.: Там же.  С. 143‒147.

3 См.: Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана: Аннотированный каталог. Публикации /  [Всесоюз. добр. о-во любителей кн.; сост. М.С. Лесман и др.; вступ. ст. Н.Г. Князевой]. М.: Книга, 1989. С. 15.

4 См.: Глезер Л.А. Записки букиниста. М.: Книга, 1989. С. 172, 189‒192.

5 См.: Варава Б.Н. Автографы Серебряного века. СПб: С.-Петербургский клуб любителей миниатюрной книги, 2004. С. 11‒103.

6 См.: Марков А.Ф. Магия старой книги: Записки библиофила. М.: Аграф, 2004. С. 203‒213.

7 См.: Собрание С.Л. Маркова / Всерос. музей А.С. Пушкина. СПб.: Глобус, 2007. С. 56‒57.

8 См.: Пашнев Э.И. Хронология с дарственной надписью Ал. Блока // Библиофильские известия. 2010. № 6. С. 75‒80.

9 См.: Автографы поэтов «серебряного века»: Дарственные надписи на книгах / / [Рос. гос. б-ка.; сост. Т.В. Аветисова и др.; вступ. ст. Е.И. Яцунок]. М.: Книга, 1995. С. 118‒147.

10 Сообщено А.Я. Невским, заместителем директора по научно-фондовой работе Государственного литературного музея.

11 См.: Ильина О.Н. Изучение личных библиотек в России: мат-лы к указ. лит. на рус. яз. за 1934‒2006 гг. / ИКЦ «Русская эмиграция»; СПбГУКИ. СПб.: Сударыня, 2008. С. 166‒170.

12 См.: Власть и художественная интеллигенция: документы ЦК РКП(б)‒ВКП(б), ВЧК‒ОГПУ‒НКВД о культурной политике, 1917‒1953 / под ред. акад. А.Н. Яковлева; сост. А. Артизов, О. Наумов. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. С. 20‒25.

13 Цит. по: Сологуб Ф. [Б. назв.: вступ. ст.] // Сологуб-Чеботаревская А. Женщина накануне революции 1789 года. Пг.: Былое, 1922. С. 21.

14 Сафронова К. «Не продается вдохновенье…»: Прижизненные издания Александра Блока на современном антикварно-книжном рынке // Про книги. 2010. № 3. С. 53‒57.

15 См.: Дарственные надписи Блока… С. 102–103.

16 Подробно см.: Сеславинский М.В. Рандеву: русские художники во французском книгоиздании первой половины ХХ века: альбом-каталог. М.: Астрель, 2009. С. 298–299. См. также материал «Россия‒Франция: полузабытые страницы культурного сотрудничества художников и издателей»  в наст. изд.

17 См.: Дарственные надписи Блока…. С. 103.

18 См.: Там же. С. 131‒132.

19 См.: Там же. С. 132

20 См.: Там же. С. 124.

21 Подробнее см.: Кулик А.Г. Лирический сюжет в цикле Блока «Кармен» [Электронный ресурс]. 2010.  URL: http://pedved.ucoz.ru/publ/461110170 (дата обращения: 05.10.2010).

22 См.: Дарственные надписи Блока… С. 98.

23 См.: Там же. С. 115.

24 См.: Варава Б.Н. Автографы Серебряного века. С. 17, 34–55.

25 См.: Дарственные надписи Блока…  С. 66.

26 См.: Там же. С. 340.