О практической пользе библиофильства в семье

Многие из нас помнят стандартное задание по литературе в старших классах средней школы при изучении бессмертной пьесы А. Грибоедова «Горе от ума».  Запись в дневнике «выучить монолог Чацкого «А судьи кто?» присутствовала во все годы советской власти. Поэтому автору данной статьи не пришлось сильно удивляться, когда точно такая же запись  обнаружилась в дневнике его старшей дочери, учащейся 9 класса одной из московских школ. Да и перечень вопросов, похоже, мало изменился за эти 30 лет: «Какие явления общественной жизни гневно обличает Чацкий в своем знаменитом монологе? Как раскрылся характер Софьи в 3-м действии? Как Скалозуб представляет себе способы продвижения по службе?»

Монолог дочери не давался…

Объединенные силы родителей были брошены на помощь в борьбе с монологом. Набор аргументов о необходимости выполнения домашнего задания насчитывал 27 позиций. Каждый из нас по очереди три раза с выражением, на разные голоса  и попытками драматического перевоплощения прочитал монолог вслух. Неплохие комментарии к историческим персонажам и терминам, содержащиеся в обычном школьном издании комедии, были развернуты и подробно — строчка за строчкой -объяснены с использованием знаний, тут же черпаемых на просторах российского сегмента сети Интернет. Но Наташины  ум и душа, да и, пожалуй,  весь организм протестовали против этого непростого задания по литературе.

Напечатанное на плохой бумаге, в мягкой обложке это издание «Горе от ума» специально предназначалось для того, чтобы его легко было носить в сумке в школу, а потом не жаль было выбросить. Но даже дома оно было все истерзано, смято и покрыто многочисленными отметками и зловещими рисунками синей гелиевой ручкой, вызывая острую жалость.

После многочасового издевательства над родителями, классиком русской литературы и самой книжкой произошло весьма знаменательное событие.

Глава семьи принес из кабинета имеющиеся классические издания дореволюционного времени пьесы А. Грибоедова. Все вместе  мы стали смотреть, в каком виде в каждом из них напечатан монолог главного героя, обличающий старый строй и патриархальный уклад жизни. Из этого вышла практическая польза, что демонстрирует, что богатое библиофильское собрание может иметь практическое значение и для подрастающего поколения. Не секрет, что для многих родственников и знакомых заядлого библиофила  польза от домашней библиотеки старинных книг сводится к аргументам, звучащим в первых сценах знаменитого мультфильма «Каникулы в Простоквашино»:

— Какая, например, польза от этой картины на стене?

— От этой картины очень большая польза —  она дырку на обоях загораживает!

Но вернемся к первым изданиям пьесы.

Впервые, как известно, отрывки «Горе от ума» были напечатаны в альманахе «Русская талия» в 1825 году. Пристальное изучение текста продемонстрировало нам полное отсутствие не только монолога Чацкого, но и  пятого явления второго действия как такового.

Знаменитое первое издание комедии отдельной книжкой в 1833 году появилось после того, как Николай I с удовольствием посмотрел пьесу и высочайше повелел:

—  Печатать  слова от слова, как играется…

К этому времени Россию уже наводнили рукописные копии «Горе от ума». Цензор О. Сенковский, отстаивая перед Главным управлением цензуры необходимость ее выпуска отдельной книжкой, упоминал о 40 тысячах таких списков (аналогичная цифра приводилась и в «Северной пчеле»). Все крылатые выражения были на устах основной массы образованных людей.

Впрочем, надо упомянуть, что борьба за это издание комедии длилась два года. Ставший ее официальным цензором профессор Л. Цветаев написал в Цензурный комитет примечательное письмо:

«… в 1-м и 2-м явлениях первого действия представляется благородная девушка, проведшая с холостым мущиною целую ночь в своей спальне и выходящая из оной с ним вместе без всякого стыда, а в 11-м и 12-м явлениях четвертого действия та же девушка присылает после полуночи горничную свою звать того же мущину к себе на ночь и сама выходит его встречать; находя сии сцены противными благопристойности и нравственности, одобрить сей рукописи к печатанию на основании § 3, ст. 3-й Цензурного устава не могу, но как сия комедия была играна несколько раз на Московском театре, то имею честь мнение мое представить на благоусмотрение комитета».

После такой напряженной борьбы издание, тем не менее, было напечатано по так называемой Булгаринской рукописи — авторизированному списку с надписью «Горе мое поручаю Булгарину. Верный друг Грибоедов».

Наше семейное изучение все того же монолога Чацкого в этом многострадальном издании показало, что последних 12 строчек от слов «Мундир! Один мундир!..» до слов «И в воздух чепчики бросали» в тексте нет. По всей видимости, одетые в мундиры цензоры все же не смогли пересилить себя и оставить эти обидные для них строки.

Но особенно всех  порадовало более позднее издание комедии 1854 года, напечатанное в типографии Императорской Академии наук. В нем монолог Чацкого занимает всего лишь 8 первых строчек, которые  и были выучены наизусть:

А судьи кто?..  За древностию лет,

Вражда их к нам непримирима;

Сужденья черпают из забытых газет

Времен Очаковских и покоренья Крыма.

Всегда готовые к журьбе,

Поют все песнь одну и ту же,

Не замечая о себе:

Что старее, то хуже.

Теперь это  любимое издание моей дочери знаменитого произведения Александра Сергеевича Грибоедова. Прочитав на уроке этот небольшой отрывок и проведя краткий литературоведческий анализ предыдущих изданий, а также обратив внимание одноклассников на различие строк «Вражда их к нам непримирима» в старой версии и «К свободной жизни их вражда непримирима» — в современной, Наташа получила заслуженную пятерку.

На следующий день она невзначай поинтересовалась:

— А какие у нас еще есть издания «Горе от ума»?

Этот лестный библиофильской душе вопрос мгновенно дал почувствовать  радостный долгожданный эффект  от всех предшествовавших нервных «грибоедовских» часов.

Мы тут же уселись на диван и стали их разглядывать. Сначала освежили в памяти портреты классика в книгах 1833 и 1854 годов, затем взяли в руки редкое издание Евграфа Серчевского «А.С. Грибоедов и его сочинения» 1858 года с портретом автора, литографиями и факсимиле.

— Вот, видишь, Наташа, — завел я библиофильский разговор,- эта книга описана у Н.Б.

— У какого Н.Б.?

— У Николая Березина в «Русских книжных редкостях». Это одна из настольных книг любого грамотного библиофила и букиниста. Я, как правило, делаю пометки на заднем форзаце книги. В данном случае указано «Н.Б. ч. 1 № 549».

— А что значит пометка ниже «См.-Сок. № 646»?

— Это значит, что в двухтомнике выдающегося книжного собирателя Николая Павловича Смирнова-Сокольского экземпляр данного издания описан под этим номером. Давай посмотрим, его обычно очень интересные короткие характеристики конкретных книжек. Видишь, он пишет, что еще в ХIХ веке все экземпляры были очень быстро распроданы; значит, книга сразу становится редкой, потому что в семьях ее быстро «зачитывают». Еще указывается, что литографии «Разъезд» никогда не было. То ли из-за того, что лопнул литографский камень (версия знаменитого библиофила Д.В. Ульянинского), то ли она не была допущена к печати цензурой из-за комичного изображения Скалозуба (версия другой знаменитости — П.А. Ефремова). Мой же экземпляр в великолепном состоянии в чудесном переплете, что придает ему дополнительную цену. А ведь он прошел через многие руки, о чем свидетельствуют владельческие пометки и штампы букинистических магазинов. Знаешь, у кого я приобрел эту книгу?

— У кого?

— У известного коллекционера и правозащитника Сергея Ивановича Григорьянца. Мы с тобой были у него в гостях примерно год назад.

— А у кого предыдущие издания?

— «Русскую талию» — на западном аукционе, издание 1854 года — на аукционе «Гелос» в Москве. Первое издание 1833 года у другого известного собирателя и книгопродавца Алексея Анатольевича Венгерова. Оно с портретом и в хорошем состоянии, но без факсимиле.

— А какие еще есть издания с иллюстрациями?

— Вот, например, интересное издание 1864 года с множеством политипажей (так называются гравюры на дереве). Рисовал их художник Иогансон, а вырезал на дереве гравер Михайлов. В целом иллюстрации очень хорошие, но лица персонажей подчас не совсем удачные. Экземпляр этой книжки весьма привлекателен, в изящном переплете знаменитого московского мастера Герасимова, о чем свидетельствует маленький ярлычок на переднем форзаце. Уже в советское время, по всей видимости, какой-то твой ровесник делал на полях книги ремарки: «они равнодушно относятся к воспитанию детей», «дворяне невежественны», «он замечает ничтожность и пустоту барской жизни», «Софья охладела к Чацкому еще до отъезда».  Слава Богу, пометки сделаны простым карандашом, а не чернильной ручкой. Приобрел я это издание у известного букиниста и специалиста по русскому авангарду Анатолия Ивановича Боровкова, который живет недалеко от нас, рядом с фитнесом «World Сlass», куда ты ходишь на занятия. На заднем форзаце он, обыкновенно, как ты видишь, указывает продажную цену. Как обычно, недешево, но надо торговаться, может и уступит из уважения.

— А это что за книга большого формата?

— Это еще одно классическое издание комедии 1866 года с 32-мя замечательными рисунками академика живописи П.А. Соколова. Оно достаточно часто встречается в продаже, но очень любимо всеми библиофилами за высокое качество гравюр. Особенно художнику удались, с моей точки зрения, портрет Чацкого и некоторые жанровые сценки с точными деталями интерьера. Книгу можно многократно рассматривать, наслаждаясь чудесными рисунками.

В следующий раз еще более богато и разнообразно «Горе от ума» будет издано в 1913 и 1917 годах, когда яркие иллюстрации к нему создаст другой талантливый художник Дмитрий Николаевич Кардовский.

— А оно у тебя есть?

— Конечно, вот этот фолиант; причем мой экземпляр в красном шелковом переплете ранее находился в библиотеке известного ученого и библиофила Алексея Алексеевича Сидорова, труды которого знакомы всем любителям книг. О нем самом и его библиотеке ты можешь подробно прочитать в моей книге «Аромат книжного переплета».

— Да, красивые иллюстрации. Ну, на этом, надеюсь, твоя «гореотумаиада» закончилась?

— И да, и нет. Ведь были же продолжения этой знаменитой комедии, хочешь взглянуть?

— Если только там нет монологов Чацкого, которые тоже надо учить наизусть!

— Договорились! Уже в 1844 году в Москве анонимно (то есть без указания автора) вышла комедия-шутка «Утро после бала Фамусова, или  Все старые знакомцы». Написал ее малоизвестный беллетрист и поэт Михаил Воскресенский, который до этого уже издавал подражание «Евгению Онегину». И то и другое произведение особой популярностью не пользовались и в наши дни о них фактически никто не вспоминает. Да и «стр`астными» романами «Проклятое место», «Сердце женщины», «Черкес» и другими с вымученными героями и неестественными монологами на французский манер он в истории русской литературы занял, пожалуй, «почетное» 838-е место.

— Шутишь что ли?

— Конечно, шучу. Места никто не распределяет. Но вот сочинение графини Евдокии Петровны Ростопчиной  «Возврат Чацкого в Москву или Встреча знакомых лиц после двадцатипятилетней разлуки», вышедшее в свет в 1865 году, стало несколько более популярным. Во-первых, графиня уже была известна как неплохая поэтесса.

— Можешь рифмы не сочинять, мне и так интересно.

— Ок. Но еще более интересно тебе станет, если сообщу о том, что произошло с главными героями через 25 лет.  Чацкий уже с большой лысиной на голове, типа как у меня. Он занимается статистикой и геологией, а в Москву приехал из Брюсселя с конгресса ученых и любителей наук. В доме Фамусова он вновь встречает то же самое общество и сталкивается с неизменной атмосферой интриги сплетен. А вот Софья вышла замуж. И вовсе не за Молчалина, а за Скалозуба (отец увез ее в саратовское поместье и больше года держал там, а затем без лишней огласки обвенчал). Скалозуб вскоре стал губернатором, Софья благополучно взяла его «под каблучок» и стала распоряжаться официальным жалованием и коррупционными доходами. У них уже два сына и две дочери на выданье, которых Софья не против сосватать за того же Чацкого.

— Какой ужас!

— Это не ужас, а жизнь, моя дорогая. Впрочем, давай закончим на этом обсуждение «Горе от ума». Впереди по школьной программе Николай Васильевич Гоголь, у нас дома тоже немало его прижизненных изданий. Да и у «Ревизора» и «Мертвых душ» были свои малоталантливые подражатели. Но об этом речь еще впереди.